Михкельсон: «Селигер» — не место для уважающих демократию политиков и молодежи. Член парламентской фракции Союз Отечества и РесПублики (IRL) Марко Михкельсон считает, что проходящий в России молодежный лагерь «Селигер» — неподходящее место для политиков и молодежи, уважающих демократические ценности.
Выдвинутый на пост вице-мэра Таллина Михаил Кылварт в прошлом году возглавлял эстонскую делегацию в этом лагере, где помимо всего прочего были выставлены на всеобщее обозрение «враги России», в число которых попали также некоторые эстонцы и эстонские политики.
«Лагерь «Селигер» — мероприятие с явно выраженным идеологическим фоном, его целью является формирование прироста преданных нынешней российской власти единомышленников, а также свободного от критики отношения за границей», — сказал Михкельсон Delfi.
Политик подчеркнул, что, к сожалению, частью воспитательной программы лагеря является сформировать и подчеркнуть имидж врагов из-за границы. «По моей оценке, этот лагерь — определенно не место для политиков и молодежи, которые ценят демократические ценности и гражданское общество», — отметил он.
«К сожалению, в суматохе туда затесались некоторые молодые политики из эстонских партий. По моему мнению, общение между молодежью Эстонии и России естественно и важно, но для того, чтобы заводить знакомства, «Селигер» точно не самое лучше место», — подытожил политик.
Россия хочет допросить Кросса как обвиняемого по делу Arctic Sea. «Ээсти Пяевалехт» пишет, что последние две недели деятели местных правовых организаций обеспокоены тем, что Россия хочет допросить Ээрика-Нийлеса Кросса, эксперта по вопросам обороны, пытавшегося пробиться в депутаты Рийгикогу, и допросить не в качестве свидетеля, а как подозреваемого по делу о захвате сухогруза Arctic Sea.
По данным газеты, об этом желании местным компетентным органам сообщили в письменном виде.
Уже некоторое время бытует мнение, что Россия не завершила ведение дела о захвате Arctic Sea. На позапрошлой неделе последние обвиняемые по делу выслушали решение суда. Многозначительно то, что о желании допросить Кросса сообщили параллельно с обнародованием последних решений суда.
Уже заранее ожидалось, что если Россия начнет расследовать все нити, как-либо связанные с делом сухогруза, то она будет делать это после того, как дела всех задержанных уже, как говорится, отправлены на полку.
Потому и для находящихся в столице учреждений не было самым большим сюрпризом, что из России пришло письмо, в котором эстонские власти просят о сотрудничестве, дабы обеспечить появление Кросса на допросе в Москве, где ему хотят задать вопросы как обвиняемому.
Однако сомнения вызывает тот факт, что российская сторона выразила свое желание не в форме официальной просьбы, а просто в письме, к которому не прикреплено никаких справок или материалов следствия.
«Ээсти Пяевалехт» делает вывод, что у России может быть масса разных причин для желания связать Кросса с делом Arctic Sea. Он известный человек, какое-то время он был самым информированным в Эстонии и работал координатором правительства по вопросам разведки. Также, среди прочего, он консультировал грузинское правительство по стратегическим вопросам во время конфликта России с Грузией.
Кросс: цель России — нагнетание лжи. Эксперт в области разведки Ээрик-Нийлес Кросс готов ответить на дополнительные вопросы России в связи с захватом судна Arctic Sea, но считает, что цель России — не установление в этом деле истины, а как можно более длительное нагнетание лжи.
«Что касается моей готовности ответить на возможные вопросы российских следователей, то они могут присылать сюда своих полковников Сидоровых, и я, естественно, буду согласен в сотрудничестве со следственными учреждениями Эстонии побеседовать с ними, — сказал Кросс Delfi. — Другое дело, что цель России в этом деле — не установление истины, а как можно более длительное нагнетание лжи. Лично я дал показания соответствующим органам Эстонии уже более года назад. Прокуратура тогда сообщила, что моей связи с захватом Arctic Sea нет».
«Речь идет о классической т.н. активной мере, когда с помощью дезинформации пытаются достичь политических целей», — отметил Кросс. Первый прием, по его словам, — усилить фальсифицированную информацию в СМИ «целевого» государства, то есть, к примеру, манипулировать «Ээсти Пяевалехт», чтобы та написала о данном «письме».
«Второй прием — сформировать негативный информационный фон о «негативном» для России лице в надежде нанести ущерб его имиджу и ограничить его деятельность, — перечислил эксперт. — Русские ведь прекрасно понимают, что юридически неправомочный документ не может привести к правовым последствиям».
Подобные операции входили, по словам Кросса, в золотой фонд КГБ, сегодня они составляют золотой фонд ФСБ.
«По существу, Россия в состоянии запустить заранее заготовленные уголовно-правовые процедуры и приговоры в отношении любого неприятного режиму лица», — сказал он, не пропустив возможность напомнить истории Ходорковского и Магнитского.
«Возможно, теперь такой подход тестируют на Евросоюзе, — полагает Кросс. — В этом плане важно, чтобы Эстония адекватно реагировала на такую ползучую агрессивность, сохраняя как прозрачность правового государства, так и правовую твердость».
Введение евро в Эстонии не вызвало интереса у российского бизнеса. «Я бы назвал интересы российского бизнеса в Прибалтийских странах умеренными. В основном это приграничное сотрудничество, плюс отраслевые связи еще с советских времен, транспортные маршруты», — сказал председатель общественной организации «Деловая Россия» Борис Титов в интервью информационному агентству BNS.
«Насколько я понимаю, крупных проектов российским бизнесом в Литве, Эстонии и Латвии воплощено не было и на данный момент не планируется», — цитирует Бориса Титова портал «Деловых ведомостей».
По словам российского предпринимателя, «вступление Эстонии в еврозону не отразилось на инвестиционной привлекательности страны. Для российских предпринимателей ее привлекательность остается низкой».
«Мне кажется, что еврозона не является определяющим фактором привлекательности Прибалтийских стран. Самое главное — обеспечение инвестиционного климата. В настоящее время российские деньги больше всего будут привлекать Казахстан и Белоруссия — поскольку действует единое Таможенное пространство, безвизовый режим, отсутствует разногласие между руководством стран, а также в этих странах действуют низкие налоги», — пояснил Титов.
«Если будем говорить об инвестициях в еврозоне, то там российские компании ставят на партнерство со странами «старой Европы». Больше всего будут инвестировать там, поскольку они стабильнее и экономически более самостоятельны», — подчеркнул Титов.
В росте цен на молоко виновата Россия. Последние два года эстонские продукты питания успешно экспортируются в Россию, что хорошо для фермеров и пищевой промышленности, однако это ведет к подорожанию продуктов в Эстонии.
Глава Союза пищевой промышленности Эстонии Сирье Потисепп сказала ERR, что Россия занимает первое место среди стран, в которые Эстония экспортирует продукты питания, и что особенно хорошо на российском рынке дела обстоят у эстонских производителей молочных продуктов.
«Это, конечно, очень хорошо, потому что во время экономического кризиса промышленность находилась в очень сложной ситуации. Любой рост спроса — все равно, связан ли он конкретно с российским рынком или другими рынками, которые влияют на нас /…/ — непременно повышает стоимость сырья. Кроме того, растут и потребительские цены», — сказала Потисепп.
Какого же русского нам надо? «Нетрудно было угадать, что увеличение эстонского языка в русских гимназиях приведет к конфликту», пишет в «Ээсти Пяевалехт» популярный эстонский писатель Андрус Кивиряхк.
«Понятно, что ситуация сложная. Понятно, что Тынис Лукас (бывший министр образования) имеет полное право утверждать, что для перехода на эстоноязычное обучение дали бог знает сколько времени и что продолжать по-старому просто нельзя. Но в то же время: если все-таки в некоторых школах ученики ничего не соображают по-эстонски, что ты с ними сделаешь?»
«Естественно, эстоноязычное обучение никого не убивает. И если бы дело касалось только бунтующих директоров школ и высокомерных таллинских чиновников, это не вызывало бы эмоций. Но за ними же стоит куча детей, которым пришлось стать «ленивцами» не по своей вине. Для ребенка в школе так естественно выбирать более простой и легкий путь, и если можно чего-то не учить, он и не учит. Так что где-то в кабинете директора, в учительской следует искать виновных, из-за чьей беспечности и тупоголовости ситуация такая, как есть. Но что теперь делать? Хорошо, что не я это буду решать». «В конце концов, какова наша цель? Каким мы желаем видеть местного русского?», — задается вопросом писатель. И берет в качестве наглядного примера эстонцев, которые в иные времена должны были бежать отсюда на чужбину, приспосабливаться к среде. Писатель констатирует, что в Эстонии любят и гордятся теми своими эмигрантами, которые выучили иностранный язык и укоренились, но которые всегда себя идентифицировали, как эстонцы. На их письменном столе на почетном месте стоял сине-черно-белый флажок, они читали эстонскую литературу, вращались в эстонском обществе и неустанно радели за эстонское дело.
«Но желали бы мы видеть в Эстонии таких русских, которые, конечно же, успешны в работе и говорят на эстонском, но в чьей комнате и в автомобиле развевается российский триколор и георгиевская ленточка? Граждан Эстонии, которые фактически живут в русском культурном пространстве и активно занимаются русским делом, все равно что бы мы под этим ни понимали? Видимо, не особенно желали бы. Такие соседи казались бы нам подозрительными».
Но есть и другие эстонские эмигранты, потомки тех, первых. Их гораздо больше, чем первых — несгибаемых оловянных солдатиков. Они уже плохо говорят по-эстонски или не говорят вообще. Эстония и эстонское дело не вызывают в них особых эмоций, они совершенно ясно идентифицируют себя со своим новым местом жительства. В Эстонию они, в лучшем случае, явятся на Певческий праздник — сопровождая свою дряхлую бабушку — и при первой возможности смоются отсюда, их друзья, работа, дом давно находятся вдалеке от Эстонии. Они принадлежат тому миру, им там нравится. Но здесь не в обычае у нас радоваться таким эстонцам.
«А представим теперь русского, живущего в Эстонии, для которого слово «родина» означает Эстония, а не Россия, который больше не владеет грамотным русским языком и не чувствует никакого интереса к кремлевским политикам. Чьи друзья эстонцы, супруг — эстонец, дети — эстонцы…
Фактически, именно такого русского мы для себя и желаем, вот такому русскому наша душа радуется. Значит, это и есть наша цель? Именно это и называется ассимиляцией? И это слово с плохим душком? Жаль, конечно, но не название же портит человека».
Колумнист: Русское большинство на выборах поддержало ассимиляцию. В отношении образования иноязычного населения пример можно было бы взять с первой Эстонской Республики, когда сохранилось школьное образование как на русском, так и на немецком языке, ассимиляция же угрожает эстонской идентичности, считает колумнист Андрес Райд.
Райд в своей статье, опубликованной в еженедельнике «Ээсти Экспресс» задается вопросом, как начать воспроизводить эстонскую этничность. Он отмечает, что историки предлагают три варианта: во-первых, язык, во-вторых, наследственность, и в-третьих, сочетание первого и второго, и в Эстонии доминирует именно подход, подразумевающих единый язык.
Но почему же с введением доминанты эстонского языка возникают столь серьезные проблемы, несмотря даже на поддержку международных фондов? — спрашивает Райд.
«Наши политики в течение 20 лет пробовали различные стратегии в формировании отношения к неэстонцам. Из предвыборных лозунгов можно было вычитать, что теперь основным вариантом объявлена ассимиляция. Политика ассимиляции полностью отвечает интересам постсоветского прорусского большинства, так как за Русскую партию (которая обещала бороться за сохранение русских школ и в более широком смысле за культурную автономию) проголосовали лишь какие-то несчастные 5000 неэстонцев!»
Райд отмечает, что исторически существует два подхода к ассимиляции: один связан с оценкой эстонской культуры как высшей ценности, которая должна вытеснить собственную культуру ассимилирующегося меньшинства, а второй — это культурный плавильный котел, когда культуры объединяются в новое единое целое, новую нацию, или даже цивилизацию.
«Но вы только представьте себе эту новую «нашу» нацию, которая состоит на две трети из коренных жителей и на одну треть из кого-то другого! По оценке различных исследователей, одна нация способна ассимилировать в себя примерно 3-5% другой национальности, оставаясь при этом прежней. Все, что превышает эту цифру, неизбежно накладывает отпечаток на ту группу, в которую ассимилируют. В результате этого в скором времени и окажется так, что Юку будет сидеть в одном классе с песиголовцами и сарацинами, и все будут заявлять, что они эстонцы. А маленькую головку Юку будет одолевать вопрос — если это эстонцы, то кто же я?!» — пишет Райд.
«Пример можно было бы взять с первой Эстонской Республики, где сохранили образование на родном языке как для немцев, так и для русских. Государство платило за содержание этих школ не из любви к бывшим поработителям, а именно из-за осознанной необходимости мудро защищать свой язык и идентичность», — заключает Райд.
Кылварт: У детей должен быть выбор, на каком языке учиться. Михаил Кылварт, новый вице-мэр Таллина, будет руководить департаментом образования, департаментом культурных ценностей и департаментом спорта и работы с молодежью, пишет «Постимеэс».
«Я убежден, что у детей должен быть выбор, на каком языке они хотят получать образование — эстонском, русском, немецком или каком-либо другом языке, — подчеркнул Кылварт. — Это право им дает Закон об основной школе и гимназии. При этом у меня нет никаких сомнений в необходимости изучения эстонского языка».